Фашисты [litres] - Кирилл Викторович Рябов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Всё? – спросил бомж.
– Всё.
– И от меня ничего не надо?
– Нет, ничего не надо.
Пётр спустился в метро. Народу на платформе было мало. Все уткнулись в смартфоны. Кроме одного старика. Тот листал бесплатную газету «Метро». Из тоннеля подул тёплый ветер, спустя несколько секунд показался поезд. Пассажиры расселись подальше друг от друга.
Через пару остановок ему приспичило в туалет. Большой стакан кофе быстро сделал своё дело. Мочевой пузырь разрывался. Пётр сжал колени и попытался отвлечься. Вспомнил похороны отца. Дело было поздней осенью. Шёл проливной дождь. Родственники вместо горсток прощальной земли шлёпали о крышку гроба кляксы грязи. На кладбищенской аллее Пётр заметил двух бродячих собак. Они сцепились при случке и никак не могли разъединиться. Мама погладила его по спине и сказала:
– Ну, вот, Петя, все там будем.
Сама она отправилась туда спустя два года. Когда гроб с ней опускали в яму, Пётр кусал руку, чтобы не расплакаться на глазах у всех. Тётя Марина, семейная подруга, сказала:
– Теперь встретятся Елизавета Николаевна и Андрей Васильевич.
Так звали родителей Петра. Он повернулся к тёте Марине и спросил:
– Где встретятся?
– В раю, – сказала она. – И будут ждать тебя.
Пётр в тот момент вспомнил один случай. Ему было лет десять. Праздновали отцовский юбилей. Сидели за столом в гостиной, ели салаты, поднимали рюмки за здоровье юбиляра. Пётр пил «Байкал» из фужера. Единственный ребёнок за столом. Взрослые то и дело спрашивали, гордится ли он папкой. И Пётр отвечал, что гордится. Рядом сидела тётя Марина. Она тоже несколько раз спросила Петра, гордится ли он папкой. И Пётр, как попугай, повторял, что гордится.
– Молодец! – сказала тётя Марина.
А потом опустила руку под стол, засунула ему в штаны и несколько раз сжала его десятилетнюю пипку. Пётр застыл с открытым ртом. Тётя Марина убрала руку и подняла ею тост за здоровье юбиляра.
Где она сейчас, тётя Марина?
Через пару станций Пётр понял, что больше не сможет терпеть, и вышел. Дождь прекратился. Пахло рекой и мокрыми листьями. У выхода из метро стояла кабинка платного туалета. Но на двери висел замок. Пётр огляделся и пошёл по улице. Это был старый район, скучный, застроенный серыми и бледно-жёлтыми хрущёвками. Ни единого приличного куста на всю округу. Ни одного закоулка. «Спаси меня, Господи», – подумал Пётр. Он заметил вывеску «Продукты 24 часа» и вошёл. Покупателей не было. За кассой сидела смуглая черноволосая женщина в синем переднике. Она разговаривала по мобильнику на незнакомом языке, с большим количеством согласных букв. На бейджике было написано «Лола».
– Где у вас туалет? – спросил Пётр.
Она испуганно посмотрела на него и убрала телефон. Потом шустро выскочила из-за кассы и взяла под руку.
– Есть туалет, есть, – сказала Лола и провела Петра через зал.
Они очутились в небольшом коридоре. Лола достала из кармана передника ключ и открыла ближайшую дверь. Там был маленький чистый сортир с белым унитазом.
– Вот, – сказала она. – Всё в порядке.
Пётр вошёл, задвинул шпингалет. Лола постучалась и сказала:
– Вентиляция работает, вода горячий и холодный. – Спасибо, – ответил Пётр.
Он чувствовал, что она стоит за дверью, и не мог расслабиться. Нужно было как-то отвлечься. Пётр вспомнил свою первую женитьбу. Тесть перебрал во время застолья и вызвал Петра на поединок.
– Хочу проверить, что ты за мужик, – сказал этот старый, лысый, брюхатый отставной подполковник.
Пётр без труда увернулся от неуклюжего джеба и легонько ткнул в ответ. Тесть, как подстреленный тюлень, повалился на бок. Его отнесли на диван.
– Мухтару позвонить? – крикнула Лола, постучав.
– Нет, – ответил Пётр, одновременно тужась и пытаясь расслабиться.
– Он сказал звонить, когда придут. Но сейчас ведь рано.
– Не надо звонить!
– Как скажете.
Через два года Пётр развёлся с женой. А тесть к тому времени уже умер. Похороны получились заурядными, если не считать почётного караула, присланного из военкомата. Трое солдат дали залп из карабинов.
– Жлобы военкоматские, – громко сказала Ирина, первая жена Петра. – Папа был танкист. Он хотел, чтобы на его похоронах стреляли из танков.
– Но если сюда заедут танки, они передавят все могилы, – ответил представитель военкомата, усатый тощий майор в очках с дымчатыми стёклами.
– Жлобы, – повторила Ирина. – И патроны у вас холостые.
Это глупое воспоминание помогло. Пётр застегнул ширинку, смыл воду, сполоснул руки и вышел.
– Хорошо? Порядок? – спросила Лола. – Пойдёмте.
Она открыла ещё одну дверь. Зажгла тусклый свет. В помещении стояли огромные, как шкафы, холодильники и громко шумели.
– Температуру проверите?
– Нет, я и так вижу, что всё хорошо, – сказал Пётр.
– Пожарный выход, – сказала она и потащила его за руку.
В конце коридора была дверь, запертая на щеколду.
– Открыть?
– Нет, спасибо.
– Я открываю.
Дверь вела в маленький тихий сквер.
– Сюда бежать, если пожар, – сказала Лола и улыбнулась золотыми зубами.
– Прекрасно!
– Правда? Кладовые теперь.
Она показала кладовые. Потом они спустились в подвал. В трубах шумела вода. Пахло болотом.
– Что ж, – сказал Пётр. – У вас тут всё образцово.
– Ой, хорошо!
Они вернулись в зал. Лола показала паспорт и какие-то документы.
– Разрешение на работу, тут все анализы – мазки, кал, яйцеглист…
– Передайте Махмуду, что я всем доволен, – сказал Пётр.
– Мухтару?
– Мухтару. Всего доброго!
– До свидания. – Она поклонилась.
Пётр вышел на улицу и побрёл мимо унылых домов.
«Осень, осень, опять осень», – подумал он, закуривая.
Пройдя квартал, Пётр сообразил, что метро в другой стороне. Но поворачивать и идти обратно было невыносимо тоскливо. Он заметил автобусную остановку. Женщина в светлом плаще с длинным зонтом под мышкой, будто усталый часовой, прогуливалась из стороны в сторону – три шага вправо, три шага влево.
– Вы не знаете, как доехать до метро? – сказал он. – Подскажите дорогу.
Женщина остановилась перед ним и заорала:
– ААААААААААААА!
Пётр отшатнулся.
– Что с вами?
Она смущённо потёрла бровь.
– Извините, это нервное. О чём вы спросили?
– Как до метро добраться.
– Метро, метро, – пробормотала женщина. – Ой, маршрутка!
К остановке подрулил микроавтобус и распахнул передние двери. Вышла девочка лет семи, с косичками и с ранцем за спиной.
«Могла бы быть моей дочерью», – подумал Пётр.
Вслед за женщиной он зашёл в салон, протянул водителю «подорожник». Тот взял его, приложил ко лбу и вернул. Было два свободных места. Женщина села к окну. Пётр устроился рядом. Она сцепила руки в замок и зажала между коленей. Лицо её было напряжённым и сосредоточенным. Пётр невольно ждал. Внутри у него всё замерло.
– АААААААААААААА!
Пассажиры стали оглядываться. Женщина смущённо опустила голову. Пётр хотел утешить её, сказать,
